Лев Зевин обладал неким редкостным обаянием — оно заставляло всех знавших его людей отзываться о нем с удивительным воодушевлением. Художественная же одаренность уроженца Витебска производила впечатление на столь разных его наставников, как Юрий Моисеевич Пэн, Марк Шагал, Казимир Малевич, Роберт Фальк…

…Стук двери, снимание галош, поцелуи с хозяином и в комнату вошел разматывая длиннющий шарф, очаровательный и изящный юноша со смуглым лицом, вьющимися черными волосами, глаза как маслины, слегка оливковый цвет лица, чуть синеватые губы, предельное изящество маленькой, но пропорциональной фигуры, доброжелательность и доброта в обращении. Вот это настоящий художник!

Именно из этой части молодёжи и происходило в основном пополнение ОСТа. Это были несомненно талантливые молодые художники М. М. Аксельрод, М. Е. Горшман, Л. Я. Зевин, В. С. Алфеевский, Т. А. Лебедева, И. В. Ивановский, Л. П. Зусман, М. Л. Гуревич…

Известное изречение «стиль – это человек» применимо не ко всем художникам, но к искренним художникам. К тем, у кого творческие импульсы исходят не из извилин изощренного ума, но из глубины сердца. Все, кто знал Льва Зевина (а знала его вся художественная Москва), кто испытал его особое обаяние, не станут отрицать, что он был таким же в искусстве, каким мы его знали в жизни.

Хотя Витебск за последние годы стал значительным художественным центром, хотя здесь работали Шагал, Добужинский, Пуни, работают Малевич и Фальк, но самое существенное в художественной жизни города – доступность для масс произведений искусства – пока еще не достигнуто.

В 1941 году Лев Зевин добровольцем ушел на фронт Великой Отечественной войны. В 1942 погиб (место и точная дата гибели – не установлены). Талантливый, светлый, по-юношески окрыленный, щедрый сердцем