Увлекшись прозрачной пленэрной живописью в середине . 30-х годов, он вовсю упивался Коро, Руссо, импрессионистами. Но ближе всего ему были добрые старые мастера, чьи шедевры он впервые увидел в 1918 году в Эрмитаже. Рембрандт, Домье, голубой Пикассо – ориентиры в пору созревания (он даже делал копии и парафразы на,их полотна). Его влекут люди, прозревавшие тайны «жизни человеческого духа», потому что такова его собственная, органическая необходимость. В том убеждает прямая пути, прочерченная весьма явственно.
В 1916 году Лева Зевин занимается в школе рисования и живописи художника Ю. М. Пэна и очень внимательно вглядывается в натуру. Учитель так высоко ценит это свойство, что занимается с ним бесплатно. Родители Зевина очень бедны, Мальчиком он работает в оптико-механических мастерских. (Вскоре Витебская еврейская община пошлет его за свой счет в Петроград учится пению в синагогальном хоре, так как он к тому же и музыкально одарен.)
Н.Эфрос: «Нам, начинающим, Пэн для натюрморта поставил простой стакан. Большинство закончило рисунок минут через пятнадцать. А один юноша работал около часа. Мы подсмеивались над трудягой, а Пэн, собрав все рисунки, сказал: “Только один из вас увидел именно этот стакан, а остальные просто знали, что такое вообще стакан. В этом стакане отражен солнечный зайчик, который вы не увидели. От него ложится тень, которую вы не заметили. На внутренней стороне стакана — отблеск стола, на который вы даже не посмотрели. Ваши стаканы — ремесленные фото. Стакан З(евина) — произведение искусства”. Ни один из нас не стал художником. Им стал Лева Зевин…»[4].
1920 год. Зевин — студент мастерской кубизма Народной художественной школы в Витебске, член «Группы трех» (кроме него — Э. Волхонский, М. Кунин), открывших в мае в клубе Сорабиса выставку. А.Ромм: «В лице Зевина мы встретили многообещающего художника, весьма серьезно подходящего к живописным задачам. Пейзажи, этюды, натюрморты Зевина весьма красочны, фактура и разнообразна. Заслуживают внимания и композиционные опыты, например экспрессивная работа В доме, где проявляется своеобразное индивидуальное ощущение» [5].