И. Симанчук – Михаил Владимирович Добросердов, Часть 1

За окном мастерской гаснут облака. Только что, расцвеченные закатом, были они такими золотистыми, перламутрово-розовыми. И вот уже синевато-серыми плоскими тенями разметались по мрачнеющему небу…
Последние закатные лучи перебегают по стенам, выхватывают сочные куски натюрмортов с цветами, скользят по пейзажам, заставляя их на мгновение вспыхивать, оживляют глаза на портретах.
Автору этих работ художнику Михаилу Владимировичу Добросердову должно, наверное, порой представляться, что идет он по выставке, на которой собраны все произведения, и каждая картина — кусок его жизни, сгусток переживаний, мыслей, сил, тревог, радостей. Все работы художника убедительны, исполнены правды. Да иначе и быть не может! Ибо они порождены им, его душой и сердцем.
«…В произведениях искусства живописи, — говорил Константин Коровин, — весь автор как на ладони виден, вся его преисподняя тут налицо, так что податься некуда [...] В каждой работе художник держит как бы экзамен: он готов отвечать, он должен победить, быть значительным — ведь он сам себя смотрит!» [1].
А экзаменов каждый раз бывает не один, а три! Один самому себе сдает Михаил Владимирович, другой — друзьям, коллегам, всем зрителям, а третий, самый для него ответственный, — своим ученикам.
Почти всю свою творческую жизнь, около полувека, Добросердов не только пишет сам, но и преподает. Оба этих дела переплетаются, взаимно обогащаются. И заканчивая работу над очередным полотном, Михаил Владимирович требовательно смотрит на него: что может оно сказать будущим живописцам, чем одарить их, чему научить?
Вдохновляющий пример Павла Петровича Чистякова, его подвижничество в преподавании, его самобытность. Невольно вспоминаются слова Чистякова из его письма конференц-секретарю Академии художеств П. Ф. Исееву: «Ведь это вздор [...] что учить скучно. Хорошо учить, значит любя учить, а любя ничего не скучно делать; тут, как говорится, дежурить не придется» [2].