И. Симанчук – Михаил Владимирович Добросердов, Часть 4

К тому же 1943 году относятся этюд парнишки («Мальчик с уздечкой») —конюха непоседливого, озорного, закинувшего уздечки за плечо, портрет женщины-доярки, полотна «На огороде», «Озимые поля», «Снопы», «Снег сходит»… Все эти работы можно было бы объединить одной темой — Родина, напрягающая силы для победы, не покоренная врагом.
Этой же теме посвящены и лаконичные, предельно скромные и точные натюрморты военных лет. Мешковина, заступ, картошка, краюха черного хлеба, тощая селедка смотрелись в них не результатом формальных упражнений и уж отнюдь не украшением интерьера. Приметы сурового времени доносят мужественную правду до зрителей с пронизывающей убедительностью. И это ощущение еще более усиливает гамма серых, умбристо-черных, бледно-охристых тонов.
Для этих натюрмортов пригодилось и ведерко, привезенное Добросердовым из Башкирии. Зимними вечерами в нем варилась картошки. Постепенно оно так закоптилось, «загорело», что, пожалуй, совсем потеряло естественный цвет. При сборах Мария Тихоновна, его жена, наткнулась на ведерко и очень удивилась:
— Неужто собираешься его брать?
— Конечно! — ответил Михаил Владимирович.
— Оно же все в саже, грязное…
— Да ты посмотри, какое оно живописное, какое красивое!
И вот ведерко это вместе с картофелинами и ножом составило поразительной силы натюрморт. Он был подобен песне о борьбе и треноге, о пережитых невзгодах. Полгода писал его Добросердов, пока Чуйков не убедил, что все уже сделано. Через много лет, в 1969 году, был этот натюрморт приобретен Государственным Русским музеем.
Конец войны, первые послевоенные годы отмечены в творчестве Добросердова плодотворной работой. Был задуман и начат масштабный цикл картин «В дни испытаний», цикл такой емкий, что продолжается и по ныне. И первой в нем стала картина поистине эпического звучания, получившая название «Мать» (1944—1945). Позировала для нее мать художника.
…Пожилая женщина с котомкой за плечами и березовой палкой и руках. Изможденное лицо, впалые щеки, гнев в потемневших глазах, разодранные концы платка. Сначала Добросердову мыслилось, что горечь потерь, великая скорбь должны согнуть ее. Но этот обобщенный образ все время был в сознании художника динамичным. И сила гиена, про теста выпрямила согбенную поначалу фигуру, превратила женщину, убитую горем, в художественное воплощение Родины, зовущей, поднимающей на борьбу. Написанная точно и крепко, землисто-охристая по цвету, с одним лишь драматичным, напоминавшим о пролитой крови темно-красным пятном кофты на груди, картина поражала психологической глубиной, обобщенной правдой, колоссальной силой воздействия.