И. Симанчук – Михаил Владимирович Добросердов, Часть 4

А о жертвах, принесенных на алтарь борьбы и победы, рассказали лирико-драматические полотна Добросердова «Скорбь» (1948) и «Прощание» (1963). Просто и скупо решенная картина «Скорбь» воплощала массу чувств. Фигура женщины в ушанке и овчинном тулупе была статичной, но в ней чувствовалось народное горе, слышался скорбный безмолвный стон по погибшим в боях с врагом. И в то же время явственно ощущались душевная сила, внутренний порыв, гнев и жажда мести. Волевое начало жило в женской руке, стиснувшей винтовку. Для этого произведения, как и для некоторых других, художнику позировала его жена.
Во всех этих произведениях, исполненных глубокой, суровой правды, выявилась характерная сторона таланта Добросердова: умение раскрыть глубинные, философские темы не в сложных многофигурных композициях, а в одном-двух образах, в одном лице, сочетая в подобных работах и напряженность переживаний, и богатство содержания. Не портретами, а полновесными картинами воспринимаются эти работы Добросердова, ассоциируясь с известными полотнами Крамского и Репина, Ярошенко и Ряжского. Так считал и Иогансон.
Ровно десять лет своей жизни отдал Михаил Владимирович деятельности в Московской средней художественной школе при Московском государственном художественном институте имени В. И. Сурикова. Многие его питомцы успешно поступили в этот институт, завершили обучение в мастерских известных всей стране художников, не забывая наведываться к своему первому учителю, сами с головой окунулись и в творчество, и в педагогику. А Добросердов переключился на ведение занятий, потом и руководство в Московской художественной студии для инвалидов Великой Отечественной войны. Среди его подопечных оказалось несколько человек из числа старших школьников, ушедших еще в 1942—1943 годах на фронт. Через пять лет, в 1954 году, когда в студии остался только один курс и нового набора уже не было, Добросердов перешел вместе с этими студийцами в Московское художественное училище памяти 1905 года.
В старинных стенах училища в те годы еще преподавал обожаемый всеми великолепный пейзажист В. Н. Бакшеев. Добросердову очень по душе приходились его тончайшие по строю и ритму пейзажные полотна, его афористичные слова: «Живопись — это рисунок цветом. Рисуя кистью, вы передаете свет, тень, цвет и, как скульптор, вылепливаете объем» 19. А сам Василий Николаевич, «весь как лунь седой», напоминал о своих старших товарищах и наставниках по искусству — Левитане, Серове, Коровине.