И. Симанчук – Михаил Владимирович Добросердов, Часть 5

Групповой портрет «Девчата со стройки» (1976)—опять-таки не совсем портрет конкретных девушек и, конечно, не жанровая картина, хотя внешние атрибуты вроде бы позволяют поначалу судить именно так. Михаил Владимирович долго готовился к этому полотну, долго ходил по московским улицам, обдумывая, высматривая подходящие типажи, даже цвета нужных по замыслу головных платочков. Это картина — образное отображение нашего сегодняшнего дня, трудового, кипучего, веселого, с радостной мечтой о дне завтрашнем. Это — и в размечтавшейся девушке слева, и в той, что в центре, задорно хохочущей, и в стоящей справа, что оперлась на лопату и чуть приподняла голову…
Кажется, впрямую примыкает к этой работе тематический натюрморт Добросердова «Завтрак строительниц» (1975) —целый рассказ о жизнерадостных людях, обладающих и отличным настроением, и отменным аппетитом, а времени, конечно же, у них в обрез. Прямо на козлах расстелена газета, на ней — булка, яблоки, бутылка с кефиром, с краю лежит мастерок, букетик ромашек, свисает цветастый платок. Радужное отражение плещется в стоящем сбоку стекле. Никакой заданности, придуманности не было. А вот мажорность красок, летучесть мгновения (люди собираются на ходу перекусить, переброситься шуткой — и снова на леса) были переданы и переданы правдиво, влюбленно…
Вообще о натюрмортах Добросердова, особенно о натюрмортах «растительных», повествование совершенно особое. Для него цветы — всегда частицы природы, сохраняющие свой особый ритм, определенное настроение. Зачастую именно в натюрмортах стремится художник передать ту или иную сторону народной души, выразить в них радость, печаль, благородство дел и чувств. В высшей степени образные натюрморты Добросердова подспудно повествуют о человеке, то мощно и захватывающе, то тактично и тонко.
Когда Михаил Владимирович увидел уже засыхающие, но еще держащиеся прямо подмосковные осенние травы, то был поражен мыслью: «Их же надо написать особенно! Ведь с какой они героической земли, вынесшей гнет вражеских сапог, вражеских танков, с земли, политой кровью ее сыновей-защитников. Тут надо образно передать судьбу страны, пережитое народом, их несломленностыо подчеркнуть силу, стойкость и мужество наших людей…»
Поставив эти травы в вазе на фоне тревожно-фиолетовой драпировки, Добросердов писал на большом холсте, мысленно сопоставляя их стойкость с другой, описанной бессмертным пером Льва Толстого в «Хаджи Мурате»: «Видно было, что весь кустик был переехан колесом и уже после поднялся и потому стоял боком, но все-таки стоял. Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз. Но он все стоит и не сдается человеку, уничтожившему всех его братии кругом его.