Ученицы школы-интерната имени Третьего Интернационала. «Авангардный отряд». Антонина Петровна - справа, Конец 1910-х
Не могу оставить без внимания тот факт, что дружбу и преданность, начало которых зародилось в Школьном Городке, сохранили его выпускники на долгие годы.
В 50-е годы Антонина познакомила меня со своими давними подругами Клавой Эрасси и Лёлей Казариновой. Клава жила в ближнем Подмосковье, преподавала литературу в старших классах средней школы, в соответствии со своим призванием, в этом смысле она была счастливым человеком. Мы с Тоней выбирались к ней пообщаться и побродить по полям и лесам. Была она одинока, и общение с Тоней её всегда радовало.
Лёля периодически приезжала из Кирова и останавливалась у Тони. После школы она учиться дальше не пожелала (это её Антонина репетировала в 1920 году), удачно вышла замуж, обзавелась троицей детей. На меня она произвела впечатление человека простецкого, но жизнерадостного, играла на гитаре, любила петь. С Лёлей и мы с Антониной становились веселей: времена для нас с Тоней были нелёгкими.
Тронула меня обнаруженная в альбоме единственная запись без рисунка и стихов: «Искал я, искал, Тоня, что-нибудь поэтичное (под настроение) и ничего не нашёл. Боря». И неудивительно: С Борей я по приезде в Москву познакомилась – не в «стихасях» было Борино призвание, его интересы были в точных науках. В 70-е годы Борис Михайлович Михайлов получил звание академика за открытия в области химии. С Борей и его семьёй (жена и сын) Тоня с Н. Хощановым часто встречались с середины 20-х годов. Вместе праздновали, а приходилось – и горевали вместе. С первых дней Отечественной войны Б. Михайлов воевал на фронте. Был тяжело ранен, грозила ампутация ноги. Как считает Антонина, спасла его от этой участи жена, Наталья Григорьевна. Она добилась перевода Бори из прифронтового госпиталя в Москву, сама денно и нощно ухаживала за ним до выписки из госпиталя. Когда с начала 48 года Тоня осталась одна и без работы, Борис Михайлович и Наталья Григорьевна опекали её как родного человека. Без их моральной (а иногда и материальной помощи) Антонине было бы очень трудно справиться с депрессией. В 49 году на нас с ней обрушилось известие о вторичном аресте моего отца, любимого старшего брата Тони, год тюремных мытарств – и приговор: пожизненная ссылка на Севере Красноярского края… Боря и Наташа отнеслись сочувственно и ко мне, приглашали к себе в гости с Тоней, но я была у них только однажды: стала закомплексованной и застенчивой.
Память об этих друзьях Антонины – самая благодарная и светлая…
