Казимир Малевич "Точильщик", 1912-13
Это головокружительное суждение заинтриговало меня. Я продолжал слушать его объяснения и других работ, присоединившись к небольшой группе посетителей. Сейчас я не помню, какое впечатление произвели на меня собранные в музее работы, за исключением одной картины, которая меня чрезвычайно заинтересовала. Это был «Точильщик» Казимира Малевича. Сначала, при первом взгляде на нее, в глазах появилось что-то мелькающее и дрожащее. Множество маленьких конусиков, цилиндриков, шариков и других геометрических объемных тел и форм как будто двигалось, вертелось вокруг одного центра, рассыпаясь к краям картины. Иллюзия какого-то дробного движения была поразительной. Но, приглядываясь, я вдруг обнаружил в этом движении не только четкий ритм, но и угадываемые формы точильного станка, а затем и человека, бешено вертящего ногой колесо станка, от быстрого вращения которого формы станка и человека двоятся, троятся, прыгают и скачут так же, как они скачут в ваших глазах, если самим быстро-быстро вертеть ногой колесо.
Честное слово, более сильного ощущения движения я никогда не получал ни от какой другой картины, и этим она мне запомнилась навсегда.
Наш экскурсовод подробно объяснил художественный смысл этого произведения и сказал, что Малевич исходил из принципов одного из самых современных течений в живописи—кубофутуризма, объединившего два направления—кубизм и футуризм. Если кубисты стремились трактовать все формы реальной действительности статично, в виде шара, конуса, куба или цилиндра, то футуристы ставили своей главной задачей передачу движения как такового, в его абстрактном понимании. Соединив задачи этих двух течений, Малевич, по словам нашего гида, создал в «Точильщике» шедевр совершенно нового направления в искусстве.
Через десять лет я познакомился, а потом и подружился с молодым человеком, нашим экскурсоводом по Музею живописной культуры. Это был художник Соломон Никритин, прошедший путь от увлечения абстрактным искусством до тщательно написанных лирических пейзажей Подмосковья и Крыма. В середине 30-х годов он написал несколько больших картин, пытаясь в них соединить классические традиции (в частности, подражание рисункам Леонардо да Винчи) с экспрессионистическими тенденциями. У него всегда была тяга к теоретизированию и объяснению своих картин. В начале 30-х годов на одной из выставок появилась его картина, изображающая ударницу у станка, выполненная в духе дейнековских картин начала 20-х годов, то есть сухо графически. Но это изображение занимало только несколько больше половины холста, а по оставшейся его части на белом фоне полиграфически четко был написан текст, относящийся к ударничеству как социальному явлению.
