Ф.С. Шурпин "Сеятельница", 1947
Уделив внимание успехам молодых художников на выставке, я снова и снова говорил перед собравшейся в ЦДРИ большой аудиторией о необходимости искать и обновлять свой творческий метод в процессе самого искреннего, заинтересованного и непосредственного изучения жизни. Под конец я уже не говорил, а кричал о том, что нам надоели бездушные, написанные только в расчете на значительность темы, полотна. Надоели картины, более или менее благополучно сделанные с одних и тех же натурщиков, фотографий и репродукций. Нельзя терпеть положение, когда люди искусственно выдвигаются на первые места не за действительно творческие достижения, а за обычную ремесленную работу, прикрытую значительной и важной темой.
После этого выступления и статей в «Вечерке» для всех стало ясным мое неприятие холодно-ремесленного, рассчитанного лишь на значительность темы, слабого в своей художественной сущности искусства ряда художников, занявших, однако, видное положение в художественной жизни страны и поощряемых вульгаризаторской критикой и руководителями художественных учреждений и организаций. Особенно среди них был выдвинут Александр Герасимов. Он был не только председателем Оргкомитета Союза советских художников, но и стал в связи с организацией Академии художеств СССР ее президентом. Среди первых членов ее были М.Манизер, В.Яковлев, В.Ефанов, а также и некоторые другие, критикуемые мной, художники. Вполне понятно, что я стал все более и более подвергаться нападкам со стороны Академии художеств и Оргкомитета, хотя в то же время мои статьи имели большой резонанс, многие художники их ценили. На одном из собраний в МОСХе Ф.Богородский, будучи председателем правления МОСХа, говорил, что несомненно повысился авторитет «Вечерки» в художественной среде в связи со систематическим появлением в ней моих критических статей. Пожалуй, это обстоятельство более всего переполнило терпение враждебно относящихся ко мне людей, и они ждали случая разделаться со мной. Такой случай представился.
