С.М. Орлов Памятнк Юрию Долгорукому в Москве, 1954
Я благодарю, говорю, что это все очень хорошо, но, увы, у меня нет мастерской, мне негде работать и живу черт знает в какой развалюхе. Он, ни слова не говоря, поднимает меня за локоть, подводит к окну и, показывая на только что построенный домино, знаешь, против Моссовета, где внизу огромный книжный магазин, говорит:
— Вон видите крайние окна слева в первом этаже, нравится ли Вам это местечко? — И, не ожидая ответа, изрекает. —Так вот — это Ваша квартира, а внизу под ней большая мастерская.
И представь, вручает, черт побери, вручает ключи — вот они! Вот так-то, браток, приходи на новоселье. Теперь-то я поработаю, но знаешь, что-то лепить не хочется, а хочется заняться живописью. Приходи, дорогой, посмотри, я влюблен в икону и хочется написать что-то грандиозное, что-то рублевское!
И действительно, когда я к нему пришел, он показал мне и шикарную квартиру, и мастерскую, и прежде всего свою живопись— яркую, красивую, но, пожалуй, все же слишком зависимую от древнерусского искусства.
Слава и известность Сережи росли не по дням, а по часам. Сыпались договора, заказы, приглашения. Он стал знаменитостью, выполнил помятник Юрию Долгорукому, хотя для него, по распоряжению сверху, убрали замечательный обелиск с андреевской фигурой «Свободы», что для меня и многих людей было большим ударом.
Потом Сережа как-то растерялся, расслабил волю, запил, опустился, и я с ним больше почти уже не встречался.
Дискуссия о натурализме
Послевоенные постановления ЦК партии о литературе и музыке были направлены против формализма в искусстве. На их основе появилось множество статей, было сказано очень много гневно-осуждающих и покаянных слов. Появилась масса любителей объявлять формалистическими многие прекрасные повести, рассказы, стихи, картины, сонаты и симфонии. Началось преследование не только тех писателей и музыкантов, которые были официально объявлены формалистами, но и тех, кого стали причислять к ним из других видов искусства. Возродилась борьба с формализмом в изобразительном искусстве, начатая еще в начале 30-х годов, особенно когда вышла в 1933 году книжка О.М.Бескина «Формализм в живописи». Снова стали упрекать в формализме хороших художников — Павла Кузнецова, В.Фаворского, А.Матвеева, С.Лебедеву, К.Петрова-Водкина, А.Шевченко, А.Тышлера, А.Лабаса, даже А.Дейнеку и Ю.Пименова.
