Действительно, после обсуждения в газетах возник целый поток отзывов, писем и статей, резко осуждающих уже не столько натурализм, сколько руководство художественными организациями за неправильную, порочную работу, за групповщину и администрирование. Особенно характерной в этом отношении была статья в «Советском искусстве» от 14 августа, подписанная И.Титовым и Ф.Шурпиным, хотя написана она была одним из сотрудников газеты и при моем участии. В ней самой резкой критике был подвергнут Оргкомитет Союза художников СССР, который не захотел использовать дискуссию для улучшения своей работы. Не потому ли, — говорилось в статье, — Оргкомитет препятствовал проведению дискуссии, что на ней резкой критике подвергалось как творчество, так и практическая работа членов Оргкомитета, что Оргкомитет страдает критикобоязнью и уже ставил вопрос о ликвидации секции критики в Московском Союзе художников. Не этим ли объясняется болезненная реакция Оргкомитета и Академии художеств на дискуссию о натурализме и стремление смазать ее значение?
Все это время и я, и очень многие художники и искусствоведы находились в каком-то особо приподнятом настроении, видя, как сникли и стали заискивающими перед нами ранее презирающие нас критики-вульгаризаторы. На одном из заседаний был даже такой случай — П.М.Сысоев, всегда обвинявший меня в формализме, невежестве и прочих грехах, сказал, что он благодарен мне за то, что я помог ему понять и почувствовать красоту живописи Аркадия Пластова. Такое признание у непримиримого до того противника уже само по себе свидетельствовало о перепуге тех, кто всегда поощрял натуралистов.
Август прошел в дальнейшем разгроме натурализма и защитников его из Оргкомитета. В конце августа я задумал поехать в Киев, походить по мастерским художников. Это желание возникло у меня еще раньше, до дискуссии, поскольку на Всесоюзных художественных выставках 1946 и 1947 годов с большим успехом выступили молодые украинские художники и среди них — С.Григорьев, Т.Яблонская и Г.Мелихов и мне нужно было поближе познакомиться с ними.
Я сразу же очень быстро нашел общий язык с молодыми художниками, и они стали водить меня по мастерским. В общем я побывал не менее чем у сорока мастеров. Помимо просмотра работ, с некоторыми из них, больше всего с С.Григорьевым и Т.Яблонской, говорил я и о статье Сажина, которую они восприняли тоже восторженно. Была у меня встреча и с председателем критической секции киевского Союза художников С.Раевским, которому очень подробно рассказал о дискуссии и показал стенограммы некоторых выступлений на ней. Он так сочувственно и заинтересованно отнесся к моему рассказу, что упросил оставить ему на несколько дней стенограмму.
