А.И. Лактионов "Письмо с фронта", 1947
В отношении меня в статье было написано, что я, будучи одним из подручных и подпевал О.Бескина, старался, к примеру, опорочить картину Лактионова «Письмо с фронта», находя в ней массу недостатков, и что я вообще оцениваю произведения советских художников с формалистических позиций.
Это обвинение в формализме со стороны вульгаризаторов и упрощенцев выдавало их с головой, поскольку они вообще не терпели каких-либо разговоров о форме, о художественности, о красоте, о пластической культуре, об образности, что безусловно имеет в искусстве исключительное значение. В своих оценках конкретных произведений, я, рассматривая социальную сущность содержания, считал, что оно должно быть органически связанным с художественными средствами и формой этих произведений.
В эти же первые дни марта состоялось открытое партийное собрание МОСХа С докладом Я.Ромаса о критиках-космополитах. Сергей Васильевич Герасимов уговорил меня выступить на собрании с признанием некоторых своих ошибок, но главное, сказал он, «упирайте, батенька, на то, что Вы русский человек, сын крестьянина». Я поддался уговору и пришел на собрание единственный из подвергавшихся нападкам. Доклад был выдержан в еще более агрессивном духе по отношению к уже не раз названным критикам с прибавлением к ним Я.Тугендхольда, А.Бенуа и молодого А.Каменского. О моих работах выступил Л.Варшавский, специально подготовленный и приходивший накануне ко мне за моими статьями и книжками. Он подал меня как приспешника и последователя О.Бескина, повторяющего к течение ряда лет то, что сначала говорил или писал Бескин. Однако конкретно он предъявил лишь единственное обвинение в моих космополитических позициях, сославшись на мою небольшую книжечку о Голубкиной, где говорилось, что она была ученицей Огюста Родена и находилась под влиянием его искусства. Почему-то этот неоспоримый факт творческой биографии Голубкиной был привлечен как особенное свидетельство моего преклонения перед западным искусством и принижения искусства русского. Но на таком уровне вообще тогда строились обвинения против нас — критиков.
