Да, конечно, против этого ничего не скажешь, Володя. Конечно, здорово получается,— подпеваю я ему.
После этого он начинал показывать свою новую живопись. Работы эти он делал часто на деревянных досках, тщательно покрытых левкасом, или на хорошо проклеенных холстах. Техника и метод его работ были сложны. Сначала он писал, например, какой-нибудь скромный букет только одними белилами, передавая форму цветов разной фактурой, разным нажатием и направлением движения кисти, почти объемно лепя краской букет. Потом все это оставлял хорошо просохнуть, а затем тонкими лессировками покрывал эту полускульптурную засохшую массу, находя довольно скромный по своему красочному звучанию колорит, преимущественно желто-коричневых и серо-холодных оттенков. В целом красочно-фактурная «кухня» его работ была сложной и не сразу мной угадывалась.
Свои новые работы он показывал не только мне, но и моим товарищам-живописцам — Саше Морозову и Пете Толкачу. Однажды он их позвал, с тем чтобы угостить супом, но и чтобы они покритиковали новые его вещи. Саша Морозов долго отказывался, но, видя настойчивое желание хозяина все же услышать критические замечания, сказал примерно так:
— Конечно, Владимир Евграфович, Ваша живопись очень цельная и красивая, но немного однообразная; слишком много одинаковых коричневых тонов, получается, что Вы их как-то искусственно ввели, а не наблюдали в жизни.
Только он это сказал, Татлин берет Морозова за плечи, поворачивает лицом к двери и, говоря «иди, иди домой, критик», попросту выставляет его за дверь. Правда, через несколько дней он, как ни в чем не бывало, позвал их «на суп» снова, но о живописи разговора не было, а все холсты стояли «лицом» к стене.
Мне же Татлин не раз охотно показывал свою большую тетрадь с разными интересными проектами, среди которых особенно подробно остановился на проекте речного судна, свободно двигающегося против быстрого течения.
— Скажи,— спрашивал он меня,— как, по-твоему, поднимается форель по во
допаду вверх? Как это она делает? Ты думаешь, у нее хватает силы просто прыгнуть
так высоко, иногда до трех-четырех метров, чтобы перемахнуть через водопад? Черта с два! Знаешь, сколько я порезал рыб, чтобы узнать, как это она делает? Уйма! сосчитать нельзя! И понял, да, понял! Вот смотри.
