Под разными предлогами рапховцы выступали против пейзажной живописи, особенно против лирического пейзажа. В одной из статей в журнале «Искусство в массы» мы могли прочитать, в частности, и такое: «Нам нужен пейзаж, выражающий всей силой живописного образа творческую устремленность атакующего класса. Словом, у нас не может быть места пейзажу, воспевающему минутные переживания и настроения индивидуума» [Гапоненко Т. Ответ на статью Кузьмина.— Искусство в массы, 1930, № 10—II. с. 20]. Рапховцы говорили, что, конечно, «можно рисовать и море и улицу и даже набережную (вообще пейзаж), но чтоб это все-таки — это требование нашего времени — было бы прежде всего социально насыщенно и политически злободневно» [Чесунча Денис. «Кавказ и Крым — здравницы СССР», или пособие для оппортунистов,— За пролетарское искусство. 1931, №8, с. 25].
Не только в своих журналах «Искусство в массы» и «За пролетарское искусство», но и войдя в руководство других художественных органов, рапховцы часто не сами, а через подставных лиц расправлялись с не угодными им художниками. Так, про группу «13», в которой участвовали такие яркие и талантливые художники, как Н. Кузьмин, Т. Маврина, Н. Удальцова, В. Милашевский, А. Сафонова и другие, «Бригада художников» писала, что «13» не только чудаки, блаженно впавшие в детство, а столь же контрреволюционная группа, как и всякие иные юродивые от сектантов до кулаков, чью идеологию они выявляют» [Геройский. 13 блаженных.— Бригада художников, 1931. Л. 4, с. 29]. Такого рода политические обвинения, приводящие нередко к коренным изменениям в жизни многих художников, были повседневной практикой в художественной жизни тех лет и касались многих из нас, не согласных с вульгаризаторскими взглядами и теориями рапховцев.
Руководство РАПХ добилось расслоения почти во всех художественных обществах и группах, вносило раздор среди художников и создало обстановку, почти невозможную для творческой работы многих художников и особенно для мастеров, обладающих цельной и давно сформировавшейся индивидуальностью.